Прямой самолет Москва-Львов летает три раза в неделю.
ПРОДОЛЖЕНИЕ. ПЕРВАЯ ЧАСТЬ ЗДЕСЬ

Салон заполнен на две трети. Нахожу сзади свободный ряд кресел. Погода солнечная, видимость хорошая. Справа по курсу оставляем белеющую на холме Почаевскую лавру. Скоро Львов.

На паспортном контроле все по уже накатанной дорожке. Занимаю очередь на собеседование для граждан РФ. Минуты по две на человека. За столиком в небольшой комнате две женщины в погонах. На этот раз старшая игнорирует мое приветствие на украинском и ведет разговор по-русски. Смотрит в паспорт.

– Родились на Украине…

– Да, во Львове.

– А где?

– Улица Шота Руставели, 34, квартира 6, – выдаю заученный в детстве адрес. Тут же сообщаю адрес принимающей стороны. Фотографируют первую страницу загранпаспорта, распечатку со сведениями об обратном вылете и отпускают. На таможне на сей раз обходятся без вопросов о содержимом багажа, пропуская его через сканер.

Принимающая сторона, как потом выяснилось, перепутала время прилета и опаздывает. Греюсь на солнце у здания аэропорта. Таксист несколько раз по-русски интересуется, не надо ли отвезти в город. Когда говорю, что за мной должны приехать, но куда-то подевались, предлагает свой телефон, чтобы я сделал звонок по местному тарифу.

Через несколько дней оказываюсь на выставке, посвященной недавно умершему украинскому поэту Олегу Лышеге. В витрине вместе с переводами его стихов и прозы на западноевропейские языки спокойно лежит журнал «Дружба народов» с моим недавним переводом эссе Лышеги на русский.

В магазине выбираем колбасу. Средних лет продавщица перечисляет названия сортов. Среди них «Российская».

– Нет, только не российская, – шутя, говорю я по-украински. Продавщица понимающе улыбается.

– Я сам из Москвы, – продолжаю я.

– И что там в Москве думают обо всем этом? – интересуется продавщица.

– Что войну надо кончать.

Продавщица снова понимающе улыбается и кивает головой.

В этот приезд вижу гораздо меньше так называемой патриотической атрибутики – всего несколько раз желто-голубой государственный флаг и один раз красно-черный флаг УПА.

Лозунг «Слава Украине!» слышал только один раз. Уже на Закарпатье, выйдя из парилки на свежий воздух, две девчушки, взявшись за руки, с криком «Слава Украине!» прыгают в бассейн с холодной, текущей с гор водой. На следующий день, увидев их, спускающихся на горных лыжах по склону, кричу из кресла подъемника: «Слава Украине!». Впереди и позади меня в креслах тоже поднимаются на гору люди, но никто, в отличие от прошлогодней поездки на подъемнике в Буковеле, не откликается ответным лозунгом.

Похоже, внутренне все понимают, что «преступный режим Януковича» сменили, а лучше не стало. Вслух некоторые говорят, что надо потерпеть, и все наладится. Особой уверенности в их словах я не чувствую.

На Лычаковском кладбище погибших на Донбассе теперь уже не хоронят у входа, где маловато места. С кладбищенского холма вижу несколько десятков недавних могил рядом с захоронениями бойцов УПА.

В гостях в большой квартире преподавателей львовской Политехники. Они на пенсии, но продолжают работать. Правда, теперь у работающих пенсионеров будут срезать все надбавки к пенсии. Хозяин собирается неделю не топить квартиру газом, чтобы уложиться в месячную норму расхода по льготным ценам. Благо, днем на улице уже около 10 градусов тепла. Хозяйка ходит по квартире одетой в свитер и куртку-безрукавку.

За исключением двух вышеописанных случаев первым «о политике» ни с кем не заговариваю. В ресторане сидим с компанией в пустом зале. Прошу официанта выключить телевизор с говорящей головой Порошенко.

– От политики портится аппетит, – объясняю я. Молодой парень с легким удивлением смотрит на меня и выключает телевизор.

Все же избежать таких разговоров не удается. Тем более что украинский телевизор постоянно рассказывает о не унимающихся «российско-террористических» войсках.

Просторный загородный дом. Хозяйка в свое время получила хороший участок как пострадавшая от послевоенной советской депортации. Она и ее муж – тоже бывшие преподаватели института. Говорят мне, что русские всегда хотели сделать украинцев людьми второго сорта. И сейчас Украина борется за свою независимость. Спрашивают, почему большинство россиян поддерживают агрессию Путина. Отвечаю, что мы видим сотни видеозаписей, на которых люди, стоя у сгоревших домов или даже над телами убитых родных, проклинают Порошенко. И это не постановки – режиссеров такой силы у нас сейчас нет.

– Я часто захожу на украинские прокиевские сайты, – продолжаю я. – Видео с людьми, проклинающими разбомбивших их сепаратистов, я там не видел.

Еще хозяйка говорит, что она за единую Украину, и во всем виноват Путин. Хозяин возражает, что на Донбассе всегда ненавидели Украину, и никаких регулярных российских войск там нет.

Хозяева слегка ссорятся. Переводим разговор на другие темы.

В Закарпатье мы ездили на семилетнем «Форде-Фиесте». Утром он не сразу заводился и, вернувшись во Львов, мы решаем заглянуть в автомастерскую. Автомастерская находится на территории автобазы. Главного зовут Миша. По происхождению – поляк. Разговаривает на русском. Рядом еще один русскоговорящий клиент – плотный детина лет сорока в камуфляже. Едем на его «Ланосе» вместе с Мишей на аторынок за запчастями. Въезд на рынок платный.

– А для участников? – интересуется наш водитель. Молча пропускают без оплаты.

– Хоть чем-то попользуюсь, – хмыкает водитель.

– Он после возвращения с АТО некоторое время заикался, – добавляет Миша в его отсутствие.

Сам Миша сейчас занимается отладкой внедорожников для АТО. Их, по его словам, покупают за гроши в Европе и, минуя таможню, ввозят на Украину. Миша ремонтирует и приводит в рабочее состояние.

Покупаем для «Форда» топливный фильтр и все вместе возвращаемся в мастерскую.

Участник АТО демонстрирует автомеханикам свой тяжеленный бронежилет.

– Здесь у меня еще висели две гранаты, здесь переговорное устройство, и еще рожки от автомата.

В АТО он был водителем грузовика. Ездил на 29-й блокпост, где шли бои. Разговор идет на русском. Рассказывает автомеханикам, что многие идут воевать за ДНР и ЛНР, потому что там нет другой работы. На Донбассе, по его словам, те, что поумнее – за Украину. Те, что поглупее – за Новороссию.

Нам меняют фильтр, мы прощаемся и уезжаем.

Обратный самолет заполнен на четверть. Возможно, всплеск численности пассажиров десять дней назад был связан с праздниками. Как-никак билеты с прошлого года подорожали в рублях процентов на сорок.

Что еще изменилось за 8 месяцев? По моим ощущениям, на Западной Украине стало спокойней. Печальней. Вырабатывается стоицизм. Убавилось возможностей, прибавилось трудностей.

Устойчива ли нынешняя ситуация? Боюсь, да.

7 – 17 марта, 2015

НА ГЛАВНУЮ БЛОГА ПЕРЕМЕН>>